При повороте с виа Кончилиационе кортеж Путина задержали. Там стоит единственный блокпост Ватикана, и обычно никаких задержек. На этот раз проскочить не удалось, потребовали документы – приглашение с печатью папской канцелярии или хотя бы визу.

Путин, не выходя из машины, усмехнулся: "Усы и хвост – вот мой документ". На что гвардейский швейцарец, просунув в окошко плюмаж вместе с головой, произнес на чистом русском: "Не до шуток, Владимир Владимирович. Срок вашего пропуска кончился 55 минут назад. Теперь предъявите Шенген, если есть".

Понятно, с места в карьер начались ор, угрозы, балаган. Но не уезжать же! Зачем приезжали?! Короче, всей конторой приступили к качанию прав. Больше других качал посол РФ в Ватикане, просек старый хрыч, что хана карьере. Бегал, как пузатый мальчик, от будки к парадному входу, а там не меньше стометровки. Телефоны раскалились, мат-перемат. И что бесило, так это швейцарцы, на все атаки отвечавшие высокомерным молчанием.

Наконец Путин как завопит: "Хрусталев, гони машину!" И Хрусталев погнал – по периметру площади святого Петра с заездами на газон с маргаритками. Сзади несутся безмолвные швейцарцы с алебардами, голуби от страха срут прямо с неба. В конце концов, сделав три круга, обосранные и усталые снова подкатили к старту, потому что выезда с трассы на территорию Республики Италия в этом месте нет. Так заявили карабинеры. А есть только на виа Сантамавра, это направо, второй поворот за Музеем мощей, на указателе череп с берцами, не заблудитесь.

Короче, высунув языки, подъехали к будке – а там, как назло, смена караула. Тот, что нагрубил по-русски, демонстративно отбыл, чеканя шаг под скрип кирасы и мерно качая ненавистным плюмажем. Путин проводил его взглядом чекиста, но команды стрелять в спину не дал, такая сила воли!

Потом выяснилось, что все это происки кардинала Йозефа Матади, сына уроженца карпатского города Мункач. Кардинал отвечает за ватиканскую логистику, и до сих пор в русофобии вроде замечен не был. А тут на́ тебе, сорвался. Впрочем, формальное право у него было: к папе опаздывать нельзя! Так что за беспредел ему даже выговор не влепят. А зря! Хотелось бы расстрела, повешения, публичного вытягивания главной жилы. У Путина даже шерсть на шее зашевелилась от переизбытка внутренней фантазии.

Через четверть часа все утряслось, Путин пришел в себя, люди его окружения тоже, беря пример с хладнокровного босса. Лишь посла РФ продолжало мелко колбасить, и пошел запашок, но на политический труп уже никто не смотрел и не нюхал.

Все бы ничего, да только неугомонный кардинал снова учудил. Когда Путин стоял перед последней дверью в папский покой и одергивал на себе драповый костюмчик, подкрался Матади – а никто еще не знал, что заварушка на въезде его поганых рук дело – и спросил по-английски: "Надеюсь, вас уже проинформировали, что целовать надо левую туфлю, а не правую?" На Путине ботокс побледнел. Да отступать было поздно, двери распахнулись – и контора вошла.

К счастью, оказалось, никаких туфель целовать не надо, но первые минуты приема Путин с опаской поглядывал на ноги монсеньора. Тот взгляд перехватил и тоже посмотрел вниз и, ничего на полу не найдя, кроме пары американских жучков, закамуфлированных под пыль, пожал плечами. Этот жест Путин расшифровал как позитивный в дипломатическом смысле и правильно сделал, а что оставалось? Недаром у него на гербе написано: "Что нас не делает богаче, нах!"

Впрочем, еще не финал. Уже на выходе кардинал, стоящий в папской свите с самым постным выражением иезуитского лица, показал Путину средний палец. А на нем сине-желтый топаз с четко прописанным трезубцем, сука.

Все это было скрупулезно снято американцами, включая трезубец, но просочилось в печать только вчера. Оперативный слив – слабое место госдепа, всем известно.

Для полноты картины надо добавить, что Гундяй по сей день переживает: вот, Путин ездит к Папе, а к нему не ездит. Наоборот, он сам ходит к Путину, как на службу, выпрашивает подачки. Хотя всем известно, что в церкви после византийского раскола остались два равновеликих иерарха – Гундяй и Папа. Так почему ко второму почтение, а на первого плевать?

Сидит Гундяй в путинской приемной третий час под фикусом, горюет по поводу Папы, а сам пялится на секретаршу сомнительного вероисповедания – ждет, когда вызовут. Та, не стесняясь иерарха, красит наглые губы. Наконец по допотопному селектору раздается голос: "Ну, где этот хмырь? Запускай". Моментально хмырь, изобразив на лице благость и смирение, бросается к двери.

Вот скажут Гундяю, надо поцеловать путинскую туфлю – исполнит в тот же момент. У православных не заржавит. А так он, конечно, во всем равновелик с Папой, кто бы спорил.