Вторая украинская республика: от рассвета до заката
Юрий Романенко

Рассматривая перспективы режима Януковича, мы должны сделать экскурс в историю, чтобы лучше понимать причины кризиса Второй украинской республики.

Фрагмент интервью политолога Юрия Романенко украинскому журналу «Країна». По-сути это отдельный материал, попытка дать целостную осмысленную картину рождения, жизни и гибели Второй украинской республики, а также перспективы нового политического режима.

Начнем, прежде всего, с тех предпосылок, которые привели к формированию режима Януковича.

Здесь мы должны понимать, что по большому счету Янукович является продолжением «великого дела» Кравчука, Кучмы и Ющенко. Фактически Виктор Янукович приводит к логическому завершению модель, созданную после развала Советского Союза.

Что это за модель?

Когда разваливался Советский Союз, возникновение Украины произошло не благодаря интересам и мотивациям масс, а вопреки им. Определяющей причиной появления независимой Украины были мотивациям элиты, сформировавшейся в СССР. Именно элиты УССР увидели в этой ситуации инструмент, позволивший ей сохранить свою власть и, самое главное, приумножить те возможности, которые дает власть в независимом государстве.

Элиты Советского Союза в национальных республиках к концу восьмидесятых прекрасно понимали, куда идут процессы. Ключевой задачей было получение контроля над экономическими активами, легализация де-юре той власти, которой они обладали де-факто. Легализация такого контроля расширяла, легитимизировала власть политическую в условиях крушения коммунистической идеологии. В этих условиях либерализм стал удобным жупелом, размахивая которым, можно было осуществить легальный переход к новым формам власти в новых условиях.

Просчеты Горбачева привели к тому, что центробежные процессы в Советском Союзе начали нарастать и к началу 1991 года приобрели обвальный характер. Власть Москвы быстро разжижалась, вопреки мотивациям масс, которые весной 1991 года проголосовали за сохранение Советского Союза.

Ключевую роль в развале СССР, конечно же, сыграл Борис Ельцин, понявший, что он может победить Михаила Горбачева не в рамках советского государства, а путем захвата власти в РСФСР. Ельцин обозначил путь, который оказался приемлемым для руководства остальных республик.

Провозглашение независимости в Украине 24 августа 1991 года было следствием обострения борьбы между Горбачевым и Ельциным. Победа Ельцина, сделавшего ставку на национализм, открыла ворота украинской независимости, которая была легализирована на референдуме 1 декабря 1991 года.

Волеизъявление большинства населения дало Леониду Кравчуку необходимые козыри, которые были мгновенно использованы при заключении элитного пакта в Беловежской пуще Шушкевичем, Кравчуком, и Ельциным.

Дальше начался творческий процесс осваивания «постсоветского клондайка» «советскими октябрятами, пионерами, комсомольцами, а также ответственными партработниками».

Рухнуло все: структура управления, идеология, система ценностей, экономические связи.

Элита и массы стали искать себя в новом мире. При этом элиты лучше понимали суть процессов, поскольку у них были знания и ресурсы, тогда как населения оказалось буквально оставлено один на один с масштабным экономическим и социальным коллапсом.

В этот момент складывается то, что два года назад Вадим Карасев назвал коррупционным договором, определившим суть процессов на постсоветском пространстве в следующие 20 лет.

Суть коррупционного договора заключалась в следующем: поскольку население Советского Союза привыкло к льготам со стороны государства, выступавшим в качестве компенсаций низких зарплат, то оно хотело сохранить какой-то соцпакет в условиях быстрого обнищания.

Новая власть сказала: «Хорошо, мы якобы сохраняем вам этот социальный пакет, но вы не претендуете на власть и вы не претендуете на большие активы. Вы можете получить шесть соток (это было логично, поскольку население нужно было кормить, потому процесс массового «оседания» на землю был одним из ключевых элементов в варваризации данного пространства, уменьшения мобильности массы и усилению ее зависимости от местных элит), приватизировать жилье, создавать различные маленькие предприятия, копошиться… Но не лезьте на уровень передела ключевых активов».

Возникла связка бывших партфункционеров с бандитами, поскольку становление бандитских группировок происходило в конце 80-х, вследствие неспособности государства обуздать освобождающуюся энергию народа. Достичь статусных позиций в позднем СССР человеку из народа становилось все сложнее, поэтому криминальный мир выступил той альтернативой, где можно было получить статус и материальные блага, не подчиняясь формальным нормам разлагающегося советского государства.

В девяностые годы государственная и криминальная системы сосуществовали, находились в параллельном плавании, переплетаясь все более активно. Кого-то отстреливали, кого-то сажали, формировался новый элитный пакт, в котором часть высших партфункционеров не вписалась в него и была выкинута из системы, как, допустим, премьер-министр Виталий Масол. Кто помнит сегодня о Масоле, хотя это умный и масштабный управленец, который сегодня он живет на мизерную пенсию.

Можете представить, что Азаров, имея такой же статус сегодня, по выходу на пенсию жил бы, как обыкновенный пенсионер. Это просто нереально.

У бандитов были аналогичные процессы: кто не вписывался, убивали, те, кто вписывался, начинали входить в эту систему, начинали продвигаться по государственным должностям, получали какие-то активы.

Так начали формироваться большие финансовые группы.

В этой модели каждый президент выполнял свою функцию: функция Леонида Кравчука заключалась в легализации претензий элиты УССР на власть после краха СССР.

Проблема Кравчука состояла в том, что он не смог договорится с красными директорами, он не смог договориться со значительной частью элит, он не смог найти общий язык с Востоком Украины. Потому на первый план вышел, сам того не ожидая, Леонид Кучма.

Его победа была для него большим сюрпризом, но можно понять, что мотивировало элиты поддержать его кандидатуру. На фоне хитрого и опытного Кравчука, производственник Кучма с его незамысловатым «скажите мне, что построить и я буду строить», казался менее опасным и более прагматичным. Это была иллюзия. Кучма, как управленец, был сильнее Кравчука и, самое главное, жестче.

Спустя годы можно смело сказать, что за 22 года независимости Украины Леонид Кучма был самым успешным президентом. Он был конструктором и рассматривал ситуации, как архитектор, инженер в прямом смысле этого слова.

Кучма создал это государство.

Когда он зашел на Банковую, то в буквальном смысле расписывал функции тех или иных государственных институтов в клеточки, привязывая к ним конкретного человека. Подходы Кучмы детерминировались теми условиями, в которых находилось государство в 1994 году.

Эти условия были очень жесткими, поскольку экономика была фактически разрушена, новые системы отношений внутри страны, отношений с внешними партнерами еще не были сформированы, массы роптали (вспомним шахтерские бунты, походы на Киев и т.п.).

Элиты также были в поиске того, как бы сохранить то, что уже получили, но в условиях социального взрыва можно потерять. На все это накладывался жесткий внешний прессинг, поскольку Штаты и Россия требовали, чтобы Украина отдала ядерное оружие.

Следует признать, что Кучма вышел из этой ситуации достойно, насколько это мог сделать человек воспитанный советской системой со всеми ее стереотипами.

В условиях коллапса перед Кучмой стояла задача запустить элементарные процессы. Без этого страна свалилась бы в пропасть силового противостояния, как это произошло в Грузии, Азербайджане или Таджикистане в начале 90-х.

Худо-бедно Кучме удалось стабилизировать ситуацию, удалось взять силовой контроль в свои руки, ему удалось расставить силовиков, ему удалось отстрелять значительную часть бандитов, а некоторых инкорпорировать в систему власти.

Глава МВД Юрий Кравченко в этом смысле было очень эффективным человеком. Жестким, с помощью которого убирались альтернативные группировки, бросающие вызов государству, поскольку обладали на местах реальной властью. Классическим примером является физическая ликвидация бандитских группировок в Крыму.

Тем самым, Кучма начал выводить Украину на некий магистральный путь. Первоначальный хаос стал упорядочиваться, и государство стало приобретать некие четкие формы.

Но ведь Кучма фактически создал олигархат. Его именно в этом обвиняют.

Рассмотрим, почему Кучма пошел на создание ФПГ или не препятствовал их созданию. Вообще-то я не уверен, что у него вообще была какая-либо альтернатива. Дело в том, что президент любой страны в любое время не может сесть и «поехать» в любом направлении, куда захочет, поскольку связан по рукам и ногам целым рядом факторов.

Во-первых, в любом обществе господствуют определенные доктрины или стереотипы, детерминирующие поведение масс и элит.

Во-вторых, есть реальные интересы элит (экономические, политические, мировоззренческие), которые требуют баланса. Разбалансировка приводит к появлению различных рисков, отвлекающих те или иные ресурсы.

В-третьих, есть интересы внешних акторов, чаще всего более влиятельных и способных влиять на ситуацию внутри государства.

В-четвертых, есть ограниченные ресурсы, на которые претендует большое количество социальных группы и внешних субъектов. Чем больше ресурсов, тем больший накал борьбы.

Данный список можно продолжать до бесконечности. Поэтому любой президент даже с самыми прекрасными намерениями всегда должен принимать во внимание данные факторы, если он хочет быть успешным правителем. Чаще всего в политике успех достигается не по прямой магистрали, а через извилистые тропинки. Когда политик забывает об этом, то он быстро превращается в «Ющенко».

Только гениальные личности способны изменить ход событий в краткий период, но это только подчеркивает их масштаб. Задумайтесь, какой сгусток воли, какая энергия должна быть у такого человека, рискнувшего не только пойти против миллионов воль, против обстоятельств, против могущественных внутренних и внешних врагов, но повести за собой массы и элиты!

Вот почему на деяния наших «государственников» нужно смотреть с пониманием обстоятельств, определяющих линию их поведения. В отношении абсолютного большинства наших политиков можно сказать, что не они определяют обстоятельства, а обстоятельства диктуют траекторию их поведения. Маємо те, що маємо.

Поэтому, чтобы лучше понять суть процессов, суть нашего времени, причины нашего бедственного положения сегодня, необходимо поставить правильный вопрос — какова была вообще функция в системе государственной власти у Кучмы, Ющенко, Януковича?

И Кучма здесь заслуживает более детального анализа, чем Кравчук.

Перед ним стояла ключевая задача: государство в состоянии распада, а народ находится в на грани бунта. Народ необходимо быстро накормить. Очевидно, что в новых условиях корпус «красных директоров», который остался от Советского Союза, не мог быстро оперативно реагировать на новые условия. Как известно, способность человека реагировать на вызовы определяется его жизненным опытом и тем, что в него закладывалось с юности. Классический пример – во время кораблекрушения выживших членов экипажа в процентном соотношении больше, чем пассажиров. Потому что они представляют, как действовать в нестандартной ситуации, когда счет идет на секунды.

С этой точки зрения, «красные директора», несмотря на то, что большинство из них были достаточно компетентными людьми, в новых условиях, когда государство не давало план, ничего не распределяло, оказались беспомощными. Их просто этому не учили.

Да, меньшая часть оказалась более эффективной, приспособилась и выползла из ямы, в которой оказалась. Например, тот же Владимир Бойко на заводе Ильича, который в конечном итоге вписался в новую систему. Его съели позже, когда начался кризис 2008-го года. Но большинство директоров не были способны на преобразования, поэтому необходимы были новые менеджеры.

Олигархи по праву получили контроль над активами, потому что они действительно на тот момент были «достойны» этого, пусть для большинства наших соотечественников это и звучит цинично. Чтобы стать олигархом, нужно было пройти жесткий отбор. Это была борьба не на жизнь, а на смерть. При этом качества этих людей определялись их короткой волей, то есть в тот момент выигрывал не тот, кто долго думает, а тот, кто имел волю действовать здесь и сейчас.

В принципе, это и отличало тех, кто позже стал олигархами, от «красных директоров». Последние как личности формировались при Сталине, Хрущеве, Брежневе. А мировоззрение наших сегодняшних олигархов формировалось в позднем Советском Союзе, когда был тотальный дефицит и материальные ценности доминировали в качестве жизненных приоритетов.

Вторая составляющая – это вакуум власти, идеологическая пустота начала девяностых, когда все решала минута, даже секунда. В этих условиях человек без тормозов становился властелином судьбы целых сообществ, городов, заводов и, в конечном итоге, страны.

Это «поколение пепси» (я называю его по аналогии с пелевинским романом. «Generation P») правит страной на протяжении 20 лет. В силу этого мировоззренческого багажа данное поколение оказалось более адаптивным в сложившихся условиях и смогло запустить экономические процессы, вставшие перед Кучмой остро и отчётливо — чем накормить народ? Если моя мать получала зарплату в 93 году 10 долларов, то к концу 90-х она получала около 50 долларов, что было существенно для бюджетников, а ведь большинство людей выживали за счет бюджет.

Перезапустив государство, способствуя появлению олигархов как стабилизаторов экономической системы, Кучма как ее демиург, занимал особое положение: он старался быть над схваткой, то есть старался сделать так, чтобы ни одна из групп не получила перевес.

Это продолжалось до поры до времени, пока олигархи не окрепли, поскольку контроль над экономическими активами дал им реальную власть и возможность формировать квази-идеологический дискурс через контролируемые СМИ.

К 1999-му году олигархи сформировались как социальная группа со своими четко обозначенными интересами. Хотя они поддержали Кучму на президентских выборах 1999 года, было очевидно, что им в тягость сильная президентская власть. Это было связано с тем, что Леонид Данилович выступал как представитель государства, которое он создал, и выступал в качестве арбитра, ограничивающего их потенциал. Они хотели освободиться от этого «ига».

Поддержка Кучмы в 1999 году была связана с тем, что Мороз и Симоненко представляли большую опасность, поскольку могли обрушить сложившийся баланс сил. Поэтому олигархам было выгоднее пролонгировать режим Кучмы, чем столкнуться с непредсказуемыми рисками. Эта ситуация была идентична тому, что в России произошло в 1996 году во время президентских выборов.

При этом Кучма был еще достаточно силен, имел свою лояльную к нему ФПГ, реально контролировал силовиков (причем делал это системно), а также был вполне выгоден и России, и Штатам, и Европе, поскольку вел сбалансированную внешнюю политику. Совокупность этих факторов делала его «меньшим злом», а оно чаще всего и побеждает.

Когда Леонид Данилович говорил, что после 2000-го года станет другим, то вряд ли кривил душой. Как человек-логик, он понимал, что развитие экономических процессов усилит его конкурентов. Ему было необходимо, как и Ельцину в то же самое время, создать новую модель, где государство сохраняло свои позиции. Для этого часть олигархов необходимо было «слить».

По одной из версий, Кучма начал готовить преемника, одним из таких преемников должен был стать Юрий Кравченко. Однако грянул кассетный скандал, который являлся следствием формирующегося конфликта с олигархами, плюс сыграл свою роль внешнеполитический фактор. Дело Гонгадзе можно разобрать детально, но мы слишком глубоко удалимся от нашей темы, потому я пунктирно обозначу суть.

Суть кассетного скандала заключалась в том, что благодаря манипуляциям с пленками, олигархи вместо того, чтобы ослабеть, усилились, т.к. легитимность Кучмы быстро рухнула, а ему нужно было на кого-то опереться. Легитимность в глазах Запада также рухнула, поэтому Кучма начал крениться в сторону России и в сторону олигархов, усилив несколько финансово-промышленных групп. Это было сутью конфликта, который олигархи использовали для того, чтобы укрепить свои позиции. Большинству из них Кучма не был выгоден, поэтому они начали создавать политические инструменты. Есть деталь, на которую мало кто обратил внимание — в промежутке 2004-2005 погибли люди, ранее фигурирующие как преемники Леонида Даниловича (Юрий Кравченко, Георгий Кирпа).

Именно в этой ситуации был востребован Виктор Ющенко. Его миссия заключалась в том, чтобы убрать президента как арбитра, а в более широком смысле убрать государство как инструмент, который не позволяет олигархам реализовать планы по монополизации контроля над секторами экономики. Государство объективно выступало ступором на пути этой логики.

Поэтому победа Ющенко в рамках этой логики была вполне закономерной. При этом она накладывалась на другую логику – логику освоения территории постсоветского пространства транснациональными группами. Именно поэтому США и Европа поддержали Ющенко как ставленника финансового транснационального лобби для того, чтобы открыть этот рынок. Им нужно было зайти сюда, потому что Кучма своей протекционистской политикой и сохранением роли сильного государства мешал взломать это пространство.

Оранжевая «революция» стала тем тараном, который разрушил планы Кучмы остаться у власти. Конечно же, никакой революцией события 2004 года не были. Это был дворцовый переворот с участием одураченных масс, энергию которых использовали для изменения декораций.

Суть сделки 2004 года. Социальный взрыв 2004 года имел под собой как рациональные мотивации, так и технологическую составляющую.

Рациональные мотивации для восстания масс в 2004 году, конечно же, были.

Здесь и усталость, и неустроенность жизни в 90-е годы, и недовольство формирующегося среднего класса произволом государства, низкий уровень зарплат и пенсий. Массовый характер выступлениям против режима Кучмы дала прослойка среднего класса.

Что я подразумеваю под технологическими составляющими? Под этим я подразумеваю организацию протеста с формированием соответствующего идеологического дискурса, с созданием соответствующих организационных форм, способных управлять массами, сформировать их настроение масс. Создание такой инфраструктуры — верный путь достичь победы в конкурентной борьбе.

Оранжевые сумели это сделать во многом благодаря мощной технологической и финансовой поддержке Запада. Причем ключевой была технологическая составляющая.

Почему именно технологическая?

Потому что мало иметь деньги, нужно понимать — как их эффективно использовать для управления массами. Именно с этим связан крах оранжевых в последующем.

Майдан базировался на технологиях свержения власти, которые были опробованы в 2000 году на президентских выборах в Сербии, потом при свержении Шеварнадзе в 2003 году в Грузии. Они строились на теории Шарпа о ненасильственном свержении власти.

К 2004 году это все было доведено до совершенства и позволило провести реальную мобилизацию масс, которая еще за год до этого казалась не столь очевидной.

В последующие годы трагедия оранжевых была в том, что когда ушли американские технологи, которые помогли создать технологическую канву и рамку Оранжевой революции, то они так и не смогли использовать технологии Майдана для успешной манипуляции массами. Здесь возник интересный культ карго-культа Майдана.

Как известно, карго-культом называют поведение туземцев, которые, увидев какую-то западную технологию, воспринимают ее внешние проявления, не понимая сути. Так вели себя туземцы островов Тихого океана во время Второй Мировой войны. Они видели, что летают самолеты, садятся на острова, привозят с собой продукты, топливо и т.д., от которых перепадает и им. Потом война закончилась и самолеты улетели, а туземцы привыкли к тому, что американские солдаты дают им еду и делятся благами цивилизации. Поэтому они решили, что все эти блага как-то связаны с железными птицами. Для того, чтобы привлечь их назад, нужно создать деревянные модели самолетов и тогда бравые американские вояки вернутся и начнут давать им продукты. Поэтому после окончания Второй мировой войны на многих островах Тихоокеанского региона туземцы строили модели самолетов, а это поведение окрестили карго-культом.

После 2004 года вожди оранжевой революции вели себя точно так же, как те туземцы.

Они считали, что воспроизведение определенных ходов: палатки, бубны, распевание каких-то песенок, речёвок, использование какой-то символики подействует магическим образом, вдруг – хлоп! – и сто тысяч человек вышли на площадь. Потому в 2006, 2007 и в последующие годы мы видели попытки повторить «магию Майдана».

Характерно, что в плену карго-культа оказались не только оранжевые, но и Партия регионов. У регионалов на подсознательном уровне отложилось, что бубны, гуделки, хлопанье в ладоши, палатки, — это угроза, это потеря власти, это страх, это перспектива загреметь в тюрьму и потерять все. Поэтому позже везде, где появлялись палатки, регионалы начинали себя вести неадекватно.

Теперь вернемся к сути сговора 2004 года.

Стратегия Кучмы в 2004 году заключалась в том, чтобы пропетлять между капельками и делегитимизировать Януковича и Ющенко для того, чтобы самому остаться у власти. Кучма собирался показать: смотрите, они реально раскалывают страну, поэтому давайте назначим перевыборы, давайте создадим другую модель, в которой Кучма видел для себя ключевое место.

Против этого выступил Запад и значительная часть олигархов, потому что они понимали: если Кучма остается как игрок, то сделает все, чтобы оставить систему без изменений, и это не будет давать возможностей для обогащения.

Поэтому Кучме указали на дверь, а чтобы он был сговорчивее, Запад предложил сделку. Суть этой сделки была озвучена Квасьневским и Соланой, когда они прилетали в конце ноября-начале декабря 2004 года в Украину. Они привезли Кучме послание такого характера: «Да, ты можешь бороться за власть, возможно, ты даже победишь тактически, но ты потеряешь все те деньги, которые ты и твоя семья держите в западных банках. При этом стратегическая повестка для тебя, скорее всего, проигрышная, потому что мы будем играть на твое поражение. Выборы обозначили для тебя угрозу бунта олигархов, которые, кто открыто, кто в тихую, поддержали Ющенко (например, ИСД, который давал деньги), т.е. у тебя нет гарантий и шаткие позиции. Если ты соглашаешься уйти, то мы гарантируем тебе те позиции, которых ты уже достиг: это деньги на счетах, это зонтик над активами твоей семьи, это гарантия неприкосновенности».

Кучма как логик, просчитывающий свои шаги на много ходов вперед, и как хороший преферансист адекватно просчитал свои шансы. Поэтому в сложной ситуации выбора между властью и деньгами Кучма выбрал деньги. Как мы видим, это был целиком рациональный выбор, отталкивающийся от адекватной оценки ситуации. Тем более, что под Банковой бушевала толпа.

Как уже выше говорилось, у толпы были свои мотивации, поскольку за 2000-е годы сформировался средний класс, он был слабый, неоперившийся, но он начал осознавать свои интересы, плюс было значительное количество недовольных бюджетников, которые устали от этого государства за 15 лет. Все хотели доброго царя, так как у нас мыслят категориями «доброго царя». Что бы там не говорили о том, что украинцы очень сильно отличаются от россиян, но мы так устроены, что тяготеем к вождям. Если этих лидеров нет, то наше пространство начинает разрываться на куски.

А мелкий и средний бизнес хотел четких правил игры. После 1998 года, когда ввели единый налог, очень быстро сформировалась прослойка мелкого и среднего бизнеса. Она начала себя осознавать, свои политические интересы. Они хотели, чтобы государство было сильным, но при этом эта сила была направлена на защиту их интересов, и чтобы в столкновении с крупным капиталом государство не имело фатальных проигрышей. Они хотели избавиться от рэкета, остатков криминала, который еще действовал в сфере их интересов. В общем, они хотели четких правил игры, и все это накладывалось на миф о евроинтеграции.

А евроинтеграция стала эрзацзаменителем коммунистической идеологии. При коммунистах у нас была цель, лежавшая где-то за гранью повседневности: однажды мы придём к справедливому обществу, а сейчас мы его строим. Для этого мы должны сделать то-то и то-то. После гибели Советского Союза, сформировали другую мифологию, нам сказали: ребята, справедливое общество уже есть – на Западе. Поэтому нужно туда идти, и если мы туда попадем, то будем жить богато и счастливо.

Беда заключается в том, что никто не учёл, какой ценой Западу все это далось. Европа достигла сегодняшнего процветания (уже, кстати, оказавшегося под угрозой) ценой нескольких империй, воевавших между собой, ценой нескольких революций, ценой ожесточенной классовой борьбы между богатыми и бедными, когда миллионы людей легли на полях сражений, ценой двух мировых войн.

Последние окончательно сформировали ужас у европейской правящей верхушки перед конфликтами, подорвавшими имперскую мощь Европы, на которой базировалась ее сила. Поэтому отцы-основатели ЕС предложили план поэтапной интеграции после Второй мировой, который реализовался на протяжении полувека под зонтиком имперской мощи США.

Все эти и масса других факторов лежат за пределами понимания того, что на самом деле представляет Европа. Но миф есть, он упрощает понимание мира и создает мотивацию у простого человека двигаться в том или ином направлении. Это как с крысой, которой засовывают сыр, она не думает о последствиях, она видит сыр и лезет в мышеловку. Ющенко очень удачно эксплуатировал миф о евроинтеграции, поэтому это была удачная форма мобилизации и радикализации масс.

Итак, Ющенко победил, и указанная выше логика начинает дальше развиваться, поскольку результат сделки был выгоден всем.

Кучма понимал, что он уходит, ему нужно ослабить государство, чтобы оно не включило репрессивный аппарат против него, и, используя существующие механизмы, денежные связи, отвернуть от себя возможные репрессии. Ему было выгодно, чтобы с его уходом президентско-парламентская республика исчезла.

Олигархам было выгодно, потому что это открывало просто огромные возможности освоения активов.

Западу это было выгодно, потому что это открывало огромный рынок. Бум кредитования, который мы наблюдали в период Ющенко, как раз был связан с тем, что сюда заходил западный капитал.

Транснационалы осуществили операцию по затягиванию Украины в финансовую петлю.

До 2004 года Украина имела очень небольшие долги. Спустя менее 10 лет ситуация изменилась кардинально в худшую сторону. В этом промежутке нам давали кредиты под покупку продукции западных брендов. Это сформировало гигантское отрицательное сальдо платежного баланса. Покупая зарубежные автомобили, бытовую технику, электронику, мы не просто кредитовали чужое производство, но и брали ради этого в долг! Это гениальный ход по уничтожению нашей промышленности со стороны транснационалов и именно здесь нужно искать причины нашего бедственного положения сегодня. Те, кто принимал с нашей стороны соответствующие решения, обязательно должны быть наказаны.

Фактически все годы после развала Советского Союза мы системно разрушали нашу производственную базу. Ее осталось совсем немного, кроме самолетостроения, которое добивается, ракетостроения, которое фактически добито, ВПК, который дышит на ладан и т.д. и т.п. Нужно понимать, что это была очень жесткая конкурентная игра. Западу эта игра была выгодна также и потому, что таким образом он опосредовано влиял на Россию. Зачищалась экономическая база, которая привязывала Украину к России. Перспектива объединения экономических потенциалов РФ и Украины, автоматически усиливает позиции России в глобальной игре как экономически, так и геополитически.

При этом нужно понимать, что Россия сама попала в такую же схему и ее производственный потенциал разрушался точно по такой же схеме. Ее сырьевым отраслям сознательно давался ход, они развивались, а российская элита, имея такую же морфологию, как и украинская, с удовольствием в этом участвовала. Хотя, объективно, в уничтожении своей промышленности РФ преуспела в меньшей степени. Впрочем, это отдельная тема.

Приход к власти Виктора Ющенко открыл дорогу олигархам, которые приватизировали государство. Начатый при Кравчуке и Кучме неолиберальный эксперимент в Украине, описанный Наоми Кляйн и другими левыми теоретиками, при Ющенко вышел на финишную прямую.

Несомненно, что в данном эксперименте мы были пионерами, поскольку начав позже латиноамериканских, азиатских и африканских стран, мы достигли небывалых высот в «творческом саморазрушении», как говорил Шумпетер.

Несомненно, что в ряде аспектов мы опередили Запад, который точно так же проходит через такую же ситуацию. На самом деле мы движемся в рамках общей логики, правда, более радикально и более динамично. То, что произошло с нами в 91 году, было обозначением курса, по которому начал двигаться весь мир. Данный процесс готовился на протяжении нескольких предшествующих десятилетий. Сейчас мы видим, что в Штатах, в Европе происходят такие же процессы: возможности государства сужаются, соцпакеты уменьшаются, государственные функции приватизируются — система образования медицина, сектор услуг, особенно в англосаксонских странах.

Сделаю отдельно акцент, что я вообще не говорю: хорошо это или плохо, я говорю исключительно на языке логики, чтобы лучше понимать процессы. Моя личностная оценка неважна в этой ситуации. Представьте, вы попали на корабле в бурю, и нет смысла рассуждать: буря – хорошо или плохо. Это данность, которая определяет, выживете вы или нет. Это зависит от параметров корабля, на котором вы находитесь, и вашей способности им управлять. Но самое главное, чтобы вы предельно точно понимали, что вы в буре и игнорировать это очень опасно. Вот цель нашего с вами разговора сегодня.



В следующей части мы рассмотрим предпосылки прихода Януковича к власти, мотивации сил, двигавших его на властный Олимп, ключевые задачи его президентства

moskal2715
бредятина

Вадим Дамье, Дмитрий Рублев

Экономические взгляды Петра Кропоткина и вызовы XXI века

Вадим Валерьевич Дамье (р. 1959) - историк, ведущий научный сотрудник Института всеобщий истории РАН, автор ряда книг, в том числе “Забытый Интернационал. Международное анархо-синдикалистское движение между двумя мировыми войнами” (НЛО, 2006-2007).

Дмитрий Иванович Рублев (р. 1980) - историк, журналист, доцент Московского государственного университета природообустройства (МГУП).


Научное творчество и практическая деятельность Петра Кропоткина удивительно разнообразны: выдающийся ученый-географ и активный революционер-анархист, биолог и историк, философ и социолог. Его по праву можно считать одним из последних энциклопедистов - людей, прекрасно разбирающихся в самых различных отраслях человеческого знания. Некоторые из его научных выводов и предвидений не были по достоинству оценены современниками и только десятилетия спустя неожиданно приобрели новое звучание.

Именно это произошло и с экономическими взглядами Кропоткина. Мыслитель одним из первых поставил вопрос о разрыве с логикой индустриальной цивилизации, в основе которой лежит стремление к росту любой ценой, к максимальному увеличению производства ради производства и потребления ради потребления, невзирая на экологические и гуманистические ограничения[1]. Век спустя многие из его аргументов и выводов были вновь сформулированы и развиты в русле экологического и других новых социальных движений конца ХХ - начала ХХI века.

Интерес к экономическим взглядам Кропоткина подкрепляется кризисным характером пути, по которому идет развитие современного человечества. Данный кризис носит не столько чисто экономический, сколько системный характер. Он затрагивает весь комплекс взаимоотношений между социумом и окружающей средой, то есть естественными основами его существования. Общество сталкивается с его проявлениями в самых различных сферах и областях: обострением экологических проблем (истощением ресурсов, ростом количества отходов, техногенными катастрофами, изменениями климата и так далее)[2], резкой поляризацией богатства и нищеты в мире и почти в каждой стране, что, в свою очередь, порождает упадок целых областей и регионов, крупные передвижения больших масс населения. Нарастание напряженности и противоречий в обществе влечет за собой рост потенциала межгосударственных и межэтнических конфликтов.

Рецепты преодоления кризисных явлений, которые предлагаются сегодня большинством политических, социальных и экономических школ и течений, как представляется, не выводят человечество за рамки породившей их системы координат. В либерально-рыночных моделях человеческая деятельность носит в целом хаотический характер, напоминая движение частиц в термодинамике, а результаты экономических усилий и рыночных операций, как справедливо отмечал французский философ Андре Горц, часто не соответствуют целям и задачам, которые ставят перед собой участники этих процессов[3]. Результатом становится не только дегуманизирующее отчуждение человека от общественно значимых решений, отрыв непосредственного производителя от потребителя и от результатов собственного труда, но и стремление производителя в поисках максимальной выгоды переложить груз издержек на общество в целом, на “третьих лиц”, окружающую среду или последующие поколения, оставляя им в наследство груз нерешенных экологических и социальных проблем[4]. Централизованно-плановая модель экономики не является в этом отношении серьезной альтернативой рыночной системе, так как равным образом нацелена на рост любой ценой. Сторонники корпоративно-капиталистической и государственно-капиталистической (“реально-социалистической”) моделей полагают, что экономический рост обеспечит одновременно и максимальную прибыль, и максимальное увеличение общего богатства, и решение социальных проблем, и увеличение капиталовложений. Однако нацеленность на рост не решает экологических проблем и ведет лишь к истощению ресурсов. К тому же централизованное планирование “сверху” неминуемо нацелено на обслуживание властных интересов “центра”, то есть управляющей элиты, а не на сохранение экологического равновесия.

Данные обстоятельства побуждают обратиться к моделям экономического развития, ориентированным на удовлетворение потребностей конкретных людей, на максимальную стабильность экологической системы и на обращение к гуманным и социальным аспектам экономики. Именно такую модель предлагал Петр Кропоткин.

Являясь представителем антиавторитарно-социалистического течения общественной мысли, Кропоткин придавал первостепенное значение гуманистическим целям социального развития. Отстаиваемый им анархический коммунизм не имел ничего общего с государственническим коммунизмом марксистов. Точкой отсчета в его модели являлась человеческая личность, основным ориентиром служило ее освобождение и всестороннее развитие. Вот как он писал об этом в работе “Анархия, ее философия, ее идеал”:

“Коммунизм представляет собой… лучшую основу для развития личности - не того индивидуализма, который толкает людей на борьбу друг с другом… а того, который представляет собою полный расцвет всех способностей человека, высшее развитие всего, что в нем есть оригинального, наибольшую деятельность его ума, чувств и воли”[5].

Общество, за которое выступал мыслитель, рисовалось ему в виде основанной на свободном договоре федерации территориальных, производственных и иных общин, каждая из которых, в свою очередь, должна была представлять собой федерацию личностей.

“[Члены общества] смогут прилагать свои знания и способности к производству на пользу всех; и для этого они будут складываться в организации, так устроенные, чтобы сочетать наличные силы для производства наивозможно большей суммы благосостояния для всех, причем в то же время личному почину будет предоставлен полнейший простор”[6].

Соответственно, экономические решения в таком обществе надлежало принимать “снизу вверх”, суммируя потребности индивидов и сообща согласуя их друг с другом в интересах всех.

Гуманистический подход Кропоткина стал выражением культуры “модерна” с характерными для нее аспектами эмансипации личности в культурной и политической сфере и в то же время - попыткой придать “модернизации” гармонизирующее и эгалитарное направление. В этом отношении он вполне соответствовал мысли, высказанной в конце ХХ столетия философом Андре Горцем, о том, что модернизации необходимо самой модернизироваться[7].

Анархо-коммунистическая концепция Кропоткина имеет корни в традициях народничества. Как и у народников, предлагаемая им модель “модерна” носила избирательный характер. Отсюда характерное для него отрицание прогрессистских идей “западнических” течений общественной мысли (либерализма и марксистского социализма) в связи с неприятием дегуманизирующих аспектов индустриально-капиталистической системы. Так, Кропоткин подверг уничтожающей критике разрушение связанной со структурами традиционного общества культуры солидарности и взаимопомощи:

“В результате везде - в законе, в науке, в религии - торжествует теперь теория, гласящая, что люди могут и должны добиваться собственного счастья, не обращая никакого внимания на чужие нужды. Это стало религиею нашего времени, и люди, сомневающиеся в ней, считаются опасными утопистами”[8].

В этой связи мыслитель рассматривал уничтожение крестьянской общины (с сопровождающим ее разорением крестьянства) и становление того, что сегодня принято называть анонимным и безликим “массовым обществом”, когда “при современной системе общественной жизни все узы единения между обитателями одной и той же улицы и соседства исчезли”[9]. Такие явления Кропоткин считал искажающими и уродующими природу человека, для которой, как он считал, характерен естественный закон социальности и взаимопомощи.

В том, что касается экономики, Кропоткин задолго до экологов обрушивался на расточительность индустриальной модели, при которой происходит широкомасштабное расхищение естественных ресурсов, энергии и человеческих сил. Он замечал, “к какой ужасающей трате человеческих сил приводит современный порядок”[10], как человеческий труд затрачивается “на производство предметов, совершенно бесполезных или служащих исключительно для удовлетворения бессмысленного тщеславия”[11], на производство вооружений, на посреднические, бюрократические и пропагандистские нужды, “на то, чтобы при помощи рекламы заставить вас купить вещь, совершенно ненужную, или навязать покупателям товар дурного качества”[12]. Кропоткин видел причины такого положения в том, что “производство совершенно потеряло из виду потребности и приняло ложное направление”[13]. Он считал необходимым “преобразовать производство так, чтобы оно на самом деле удовлетворяло потребности”[14].

Подобно большинству современных ему мыслителей, Кропоткин возлагал большие надежды на общественный прогресс, на развитие науки и техники. Тем не менее, он отвергал традиционное позитивистское представление о “линейном” прогрессе в жизни социума. Развитие в одних областях и сферах в условиях несправедливого, иерархического общества, в представлении Кропоткина, сочеталось с регрессом и упадком в других, с дегуманизацией и отчуждением человеческой личности, распадом социальных связей. Неудивительно, что он не воспринимал технику как нечто “нейтральное” в том, что касается социальных последствий ее применения. Отсюда вытекала критика им “современной фабричной системы” (то есть индустриальной системы организации производства и разделения труда): деквалификации работников, утраты ими ремесленных навыков и формирования нового типа работника, который знаком лишь с узким набором операций и действий и не в состоянии понимать смысл и цель производственного процесса в целом.

“Современный идеал рабочего сводится, по-видимому, к следующему: женщины, девочки, мальчики, не зная ровно никакого ремесла и не имея ни малейшего представления о промышленности, в которой они заняты, в течение целого дня и целой жизни обречены производить одну и ту же мельчайшую частицу чего бы то ни было, […] делать пружины к перочинным ножам или “восемнадцатую часть булавки”. Они рабы машины, бессознательные члены механизма чудовищных размеров, не имеющие никакого понятия, зачем и почему равномерно движется машина. Ремесло, требующее искусного мастера, обречено на исчезновение как никуда не годный остаток прошлого, и ремесленник, находивший эстетическое наслаждение в произведении своих рук, заменен теперь живым рабом при железном рабе”[15].

Трагизм такого положения, по мнению Кропоткина, состоял не только в господстве техники над “тупеющим” человеком, но и в том, что узкоспециализированный работник не склонен ставить вопрос о смысле и цели производства в целом, а следовательно - не склонен и стремиться к контролю над ним и к производственному самоуправлению. Ведь “идеал капиталистической промышленности - это ребенок, смотрящий за машиной, в которой он ничего не понимает и не должен понимать; а рядом с ним - надсмотрщик, налагающий на него штрафы, если его внимание хоть на минуту ослабеет”[16], далее - организатор производства и так далее. Ставя проблему таким образом, мыслитель на десятилетия опередил свое время: о появлении деквалифицированного типа “массового рабочего” в рамках атомизированного “массового общества” и о связанной с этим утратой радикализма рабочим движением социологи заговорили лишь во второй половине XX столетия.

Еще одна тема, волновавшая Кропоткина, - это развитие международного разделения труда и широкий ввоз импортных товаров, что вело к разорению местного производства, приближенного к нуждам конкретных людей, и усиливало зависимость целых стран, регионов и континентов от безликого мирового рынка или от экономики развитых индустриальных держав, - “то, что называют “развитием” запоздалых в индустрии стран, то есть попросту грабежом их”[17]. В то же время он не был ни приверженцем национального экономического протекционизма (в духе поощрения “национального производителя”), ни сторонником традиционного для народников противопоставления экономических укладов России и Запада. Его подход к экономическим проблемам отличает универсализм. Полная реализация предлагавшейся им альтернативной модели общественного устройства, с точки зрения Кропоткина, была возможна лишь во всемирном масштабе.

В основе этой модели лежали критерии, которые мы могли бы определить такими сегодняшними терминами, как гуманизация, экологизация и диверсификация экономики, преодоление односторонности и зависимости отдельных региональных и страновых экономических комплексов. В определенном смысле это было путем к “иной”, альтернативной, “глобализации”.

Преобразование экономики, предложенное Кропоткиным, всесторонне и начинается с самой ее основы - формы организации производства. Он писал - если употреблять современную нам терминологию - о необходимости децентрализации производства и системы управления, развития малых гибких технологий в индустрии и малых форм организации труда, преодолении жесткого разделения труда, о развитии сферы услуг, сопряженном с повышением роли технологического фактора, науки и образования, развитии сетевой структуры экономических, политических и общественных связей.

Отрицая элементы индустриально-капиталистического устройства, связанные с подавлением человеческой личности, Кропоткин допускал сохранение некоторых из технологий индустриального общества, необходимых для удовлетворения материальных потребностей населения. Но в его модели они ставились в совершенно иной по существу постиндустриальный контекст. Прежде всего в работе “Поля, фабрики и мастерские” (и некоторых других) он поставил под сомнение тезис большинства экономистов о том, что создание крупной промышленности является непременным условием социального прогресса. Мыслитель доказывал жизнеспособность мелкого производства даже в условиях индустриального общества, его способность перенимать технические новшества и достижения:

“Мелкая промышленность одарена необыкновенной живучестью, она подвергается всевозможным изменениям, приспосабливаясь к новым условиям, и продолжает бороться, не теряя надежды на лучшее будущее. […] Возникает […] множество маленьких мастерских с новейшими газовыми и электрическими двигателями, которые изыскивают для себя новые специальности”[18].

Малые формы производства, полагал Кропоткин, способствуют развитию у работника интеллектуальных способностей, “изобретательности” и рационализаторства, художественного вкуса, а в итоге - формированию навыков интеграции интеллектуального и физического труда, возвращению к ремесленному пониманию целостности производственного процесса на основе современных технологий.

Развитие мелких форм организации производства в кооперативных и общинных формах, по мысли Кропоткина, позволило бы возродить ремесленные и творческие навыки, утраченные при индустриальной системе, и сделать шаг к преодолению отчуждения, приближению производства к потребителю и восстановлению контроля производителя над своим трудом. В работе “Взаимопомощь как фактор эволюции”, анализируя характер производства в средневековой ремесленной мастерской, Кропоткин объяснял причины высокого качества выпускаемой в ней продукции следующим образом:

“Ручной труд рассматривался в средневековых [...] артелях, гильдиях, как благочестивый долг по отношению к согражданам, как общественная функция [...], столь же почетная, как и всякая другая. Идея справедливости по отношению к общине и “правды” по отношению к производителю и к потребителю, которая показалась бы такой странной в наше время, тогда проникала весь процесс производства и обмена. [...] Средневековый ремесленник производил не на неизвестного ему покупателя, он не выбрасывал своих товаров на неведомый ему рынок: он, прежде всего, производил для своей собственной гильдии; для братства людей, в котором все знали друг друга, в котором были знакомы с техникой ремесла. [...] Кроме того, не отдельный производитель предлагал общине товары для покупки - их предлагала гильдия. [...] При такой организации для каждого ремесла являлось делом самолюбия не предлагать товаров низкого качества, а технические недостатки или подделки затрагивали всю общину”[19].

Вслед за английским писателем Уильямом Моррисом, выступившим со страстной эстетической критикой индустриально-капиталистического общества[20], Кропоткин поддерживал идею внедрения в современное производство техники средневекового ремесленного мастерства, а также - интеграции искусства в производственный процесс и быт трудящихся:

“Для развития искусства нужно, чтобы оно было связано с промышленностью тысячами промежуточных ступеней, которые сливали бы их в одно целое, как справедливо говорили Рескин и великий социалистический поэт Моррис. Все, что окружает человека, - дома и их внутренняя обстановка, улица, общественное здание [...] - все должно обладать прекрасной художественной формой”[21].

Однако Кропоткин не предлагал просто “вернуться назад”, в доиндустриальный мир. Он ставил вопрос о разработке и внедрении новых технологий, небольших по масштабам и соответствующих тому, что сегодня называют “человеческим измерением”. Условием развития малых форм производства, по его мысли, должны были стать современные методы интеграции труда (промышленного и сельскохозяйственного, физического и интеллектуального, творческого и производительного, исполнительского и управленческого), самоуправление и самоорганизация производственных единиц, а также - внедрение новейших изобретений, развитие наукоемких отраслей в промышленности и сельском хозяйстве. Так, уже в 1890-х годах в работе “Хлеб и воля” он предполагал в будущем развитие альтернативных видов энергетики (солнечной) и микробиологии:

“Какой-нибудь Муше изобретет машину, которая сможет направлять и заставлять работать солнечные лучи, вместо того, чтобы добывать из недр земли солнечную теплоту, заложенную там в виде угля. Будут сделаны опыты над орошением земли культурами микроорганизмов - мысль вполне рациональная, но еще новая, осуществление которой даст, вероятно, возможность разводить в земле живые клеточки, необходимые растениям как для питания их корешков, так и для разложения составных частей почвы”[22].

При этом мыслитель не предполагал полностью отказаться от крупных форм организации производства в тех отраслях и сферах, где они совершенно необходимы. Он указывал на то, что, например, в тяжелой промышленности и машиностроении (чугуно- и сталелитейной, добыче полезных ископаемых, судостроении, трубопрокатном деле, электроэнергетике, на транспорте и других отраслях) и даже отчасти в текстильной индустрии вполне допустимы крупные предприятия[23]. Но и в этих отраслях он предлагал сохранить сектор ручной работы и малых форм производства (например по художественной выделке тканей)[24].

Как видим, в вопросах организации производства Кропоткин отстаивал, по существу, выход за пределы индустриальной цивилизации, преодоление индустриальной логики. В этом смысле его вполне допустимо считать одним из первых теоретиков постиндустриализма. Характерно, что сам термин “постиндустриализм”, введенный в оборот в 1914 году Анандом Кумарасвами, автором работ по доиндустриальному развитию азиатских стран, использовался в те годы для обозначения модели экономического развития, о которой писал Кропоткин. Так, теоретик английского либерального социализма Артур Пенти обозначал таким образом систему производственных отношений, где автономное малое производство с интеграцией ремесленных и художественных техник возрождается для преодоления социальных противоречий индустриальной системы[25].

Многие современные теоретики постиндустриализма в своих построениях нередко повторяют выводы и предложения российского мыслителя. Среди некогда забытых, но ныне возродившихся или высказанных заново идей можно обнаружить и концепцию двухсферной экономики с небольшими разукрупненными формами при одновременном удовлетворении базовых потребностей за счет крупного, автоматизированного производства (Андре Горц[26], Йозеф Хубер[27] и другие), и представления о небольших производственных единицах, основанных на наукоемких, гибких и небольших по размерам технологиях (Элвин Тоффлер[28] и другие), и вывод о взаимосвязи между “альтернативными” и экологически приемлемыми технологиями, экономией ресурсов, с одной стороны, и децентрализованным, общинным устройством социума, с другой (Мюррей Букчин[29] и другие).

Изменение формы организации производства должно, по мысли Кропоткина, сделать возможным преодоление индустриального типа разделения труда и более рациональным перераспределение труда в обществе. Он предполагал, что с помощью интеграции среднего и профессионального, гуманитарного и технического образования удастся подготовить всесторонне способного и развитого индивида, способного освоить самые различные занятия и роды деятельности, преодолевая навязываемую современным обществом узкую специализацию.

“Прежде всего он [человек] выполнит - в виде ли земледельческого, в виде ли промышленного труда - тот труд, который он должен отдать обществу как свою долю участия в общем потреблении. Затем он употребит вторую половину дня, недели или года на удовлетворение своих артистических или научных потребностей”[30].

Результатом перераспределения труда в обществе и внедрения новых технологий должно было стать и общее сокращение рабочего времени до 4-5 часов в день. Отметим, что идея рациональной занятости, сокращения рабочего дня и увеличения сферы досуга в настоящее время весьма популярна в профсоюзных и экологических кругах.

Далее, Кропоткин предлагал осуществить широкую диверсификацию производства на основе соединения различных его форм и отраслей, общей децентрализации и разукрупнения. В таких работах, как “Хлеб и воля”, и особенно “Поля, фабрики, мастерские”, он выдвинул идею максимально возможного регионального самообеспечения на основе интеграции промышленного и земледельческого труда, диверсификации регионального хозяйства:

“…Каждая страна, каждая географическая область [могла бы иметь возможность] возделывать у себя нужные ей хлеб и овощи и производить… большую часть предметов, которые она потребляет. Это разнообразие - лучший залог развития промышленности посредством взаимодействия различных ее отраслей, залог развития и распространения технических знаний и вообще движения вперед”[31].

Речь, разумеется, шла не о создании мелких, полностью замкнутых общин и не об абсолютной автаркии. Преобразования предполагалось начать “в довольно большой промышленной и земледельческой области, захватывающей и город, и деревню, а отнюдь не в одном только городе”[32]. Опора в первую очередь на собственные резервы и ресурсы позволила бы сэкономить энергию, природные запасы и человеческие силы.

“Мы, конечно, не хотим этим сказать, что нужно устранить всякий обмен и что каждая местность должна стараться производить все, и именно то, что при данных условиях ее климата может расти только благодаря более или менее искусственной культуре. Мы хотим только показать, что теория обмена в том виде, в каком она проповедуется теперь, сильно преувеличена и что многие из ныне совершающихся “обменов” бесполезны и даже вредны”[33].

Иными словами, самоуправляющийся регион не сможет сам производить все необходимое и вынужден будет в этих случаях вступать в отношения с другими регионами и федерациями, координируя с ними свою деятельность “снизу”, через систему двойной федерации, то есть на основе суммирования потребностей и статистического учета. При этом допускалось расширение импорта изделий, не производимых в стране, “обмен которых является необходимостью”. Предполагалось расширить и “обмен в области изобретений, искусства и науки”[34].

Таким образом, на место специализированного и централизованного производства встало бы максимально возможное региональное самообеспечение на основе интеграции труда и диверсификации хозяйства. Модель новой индустрии и сельского хозяйства, по Кропоткину, представляла бы собой сеть автономных диверсифицированных производственных комплексов, ориентированных в первую очередь на самообеспечение предприятия, затем - на удовлетворение потребностей населения конкретного региона, затем - других регионов и лишь в последнюю очередь - на экспорт. Примерно те же предложения выдвигаются в рамках современных концепций экорегиональной экономики.

Предлагаемая Кропоткиным система экономических отношений далека от рыночной системы. В то же время - это не централизованное планирование, а своего рода децентрализованное, основанное на прямой демократии и системе “заказов”, поступающих снизу, непосредственно от потребителей. Мыслитель полагал, что ни рынок, ни административно-бюрократическое управление не позволяют переориентировать производство непосредственно на удовлетворение потребительских нужд, сэкономить человеческие силы и ресурсы. Он считал необходимым “перестать производить для неизвестных покупателей”[35] и обратиться “к потребностям и вкусам” конкретных потребителей[36]. Вот почему в центре его интересов оказывались методы и способы выявления потребностей и потребительских нужд, которые затем и должны были, по его мысли, ориентировать развитие производства. По существу, Кропоткин предвосхитил соответствующие представления, сложившиеся в конце ХХ века в рамках концепций “альтернативной экономики”[37]. Сначала предполагалось осуществить “изучение потребностей человечества и средств удовлетворения их с наименьшей бесполезной потерей человеческих сил”[38]. Когда люди установят свои потребности и определят пути их удовлетворения, они могли бы приступить к тому, чтобы “согласовать единичные усилия людей и направлять их к общей цели - удовлетворению нужд всех членов общества, - а не предоставлять удовлетворение этих нужд всем случайностям разрозненного производства”[39].

В основу механизмов выявления и удовлетворения потребностей, а, следовательно, и регулирования производства Кропоткин предлагал положить принципы самоуправления, “прямой демократии”. Эта функция в его модели возлагалась на городские и сельские территориальные союзы граждан (свободные коммуны), а также на многочисленные свободные отраслевые структуры (от экономических до культурных и досуговых), имеющие возможность формироваться в различные сети и объединения. Само единство общества в этой ситуации неизбежно ставится в зависимость от участия человека во множестве различных сетей[40]. Постепенно социально-экономическому устройству общества предстояло приобрести очертания, близкие сетевому, освободившись от четкой привязки к территории и превратившись в экстерриториальные, параллельно существующие организации по симпатиям и интересам.

В работах “Речи бунтовщика” и “Хлеб и воля” Кропоткин представляет систему, в которой решения принимаются cнизу, в общинах, и согласовываются представителями на конференциях на основе инструкций избирателей. Деловая направленность мероприятия, привязанная к конкретным проблемам производства и потребления, по мнению Кропоткина, обеспечит быстрое принятие и согласование решений:

“Назначение и посылка доверенных на совещание понятно тогда, когда сто, двести и даже тысяча человек, ежедневно сталкивающихся между собою на работе за общим делом и потому знающих друг друга и знающих дело, обсудив какой-нибудь вопрос, приходят к какому-нибудь заключению и выбирают доверенного, чтобы столковаться с другими такими же доверенными по этому частному вопросу. Избрание происходит тогда вполне сознательно; и каждый знает, что он может поручить своему уполномоченному. Мало того: этот уполномоченный только изложит другим доверенным соображения, которые заставили пославших его придти к тому или иному заключению. Не имея права навязывать что-либо, он постарается найти почву для соглашения и вернется домой с прямым предложением, которое уполномочившие его могут принять или отвергнуть”[41].

Такая форма координации экономики приблизит управление к потребностям регионов, к непосредственным запросам населения, поможет учесть многочисленные природные и социальные условия. Согласовательный характер совещательных структур, в отличие от директивно-управленческого, может способствовать сглаживанию противоречий, переносу инициативы и ответственности за решения вниз, непосредственно к коллективам производителей и потребителей[42].

Конечно, Кропоткин связывал реализацию своей модели с революционным, радикальным преобразованием общества на основе всеобщего самоуправления. Но характерно, что он постоянно стремился обнаружить элементы и черты будущих общественных процессов уже в рамках тенденций развития современного ему социума. Следуя его примеру, небезынтересно задаться вопросом: насколько актуальны могли бы оказаться предложения и идеи ученого для решения проблем, с которыми сталкивается сегодняшняя российская экономика?

Среди этих проблем - специфическое, зависимое место России на мировом рынке (в первую очередь в роли поставщика сырья и вооружений), гипертрофированное развитие нефтегазовой отрасли (имеющей тенденцию превратиться в своего рода “моноотрасль”), упадок ряда отраслей, работающих на внутренний рынок, и сельского хозяйства (не в последнюю очередь за счет широкого импорта соответствующих товаров из-за рубежа), региональные диспропорции, рост бедности и социального неравенства, экологический кризис. Как представляется, господствующие в настоящее время концепции (открытого рынка, с одной стороны, и покровительства отечественному товаропроизводителю, сырьевой ренты, национализации недр и использования доходов от нефти и газа для социального и технологического развития, с другой) не позволяют радикально разрешить трудности, вставшие перед хозяйством страны. Не является альтернативой и возвращение к модели советского протекционизма и централизованного директивного планирования.

Идея регионального самообеспечения и ориентации на местные ресурсы и возможности, которую отстаивал Кропоткин, позволила бы возродить в стране промышленное производство, ориентированное на внутреннего потребителя, а также, в первую очередь, сельское хозяйство. Последний момент чрезвычайно болезнен в условиях начинающегося мирового продовольственного кризиса и в ситуации, когда внедрение генетически модифицированных продуктов увеличивает зависимость стран периферии от развитых индустриальных держав (в частности в отношении поставки семян).

Диверсификация экономики, предлагавшаяся Кропоткиным, могла бы вывести страну из положения нефтегазового придатка ведущих мировых экономик. Из экономической модернизации, по Кропоткину, неизбежно вытекал бы отказ от экономической модели, ориентированной на топливно-энергетический комплекс и производство сырья на экспорт, от ориентации на развитие сталелитейной промышленности и упора на развитие военных отраслей. Альтернативой этим процессам стала бы переориентация производства на внутреннее потребление, развитие науки, техники, образования. И это не означало бы возвращения к экономической модели СССР, ориентированной на тяжелую промышленность. Модель Кропоткина предполагает сосредоточение на развитии экологических и альтернативных технологий, обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства.

Наконец, ориентация на развитие местного и регионального производства могла бы способствовать решению проблемы перераспределения ресурсов и материальных средств между центром и регионами как в мировом масштабе, так и на уровне страны, что позволило бы разрешить проблему острых диспропорций и неравенства.

_______________________________________________________________

1) Об экономике как системе, в которой действует принцип “расти или умри”, см. подробнее в работах американского экологического теоретика Мюррея Букчина: Bookchin M. Der Weg aus der ökologischen Krise // Bookchin M. Hierarchie und Herrschaft. Berlin, 1981. S. 52-55.

2) См.: Медоуз Д., Рандерс Й. Пределы роста. 30 лет спустя. М., 2007.

3) См.: Gorz A. Kritik der ökonomischen Vernunft. Berlin, 1989.

4) О рыночной экономике как “экономике неоплаченных издержек” см.: Kapp K.W. Soziale Kosten der Marktwirtschaft. Frankfurt a. M., 1988.

5) Кропоткин П.А. Анархия, ее философия, ее идеал // Кропоткин П.А. Анархия, ее философия, ее идеал: Сочинения. М. 1999. С. 243.

6) Он же. Записки революционера. М., 1988. С. 389.

7) Gorz A. Op. cit. S. 13.

8) Кропоткин П.А. Взаимопомощь как фактор эволюции. М., 2007. С. 177.

9) Там же. С. 217.

10) Он же. Хлеб и воля // Он же. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М., 1990. С. 191.

11) Там же. С. 38.

12) Там же. С. 39.

13) Там же. С. 191.

14) Там же.

15) Он же. Поля, фабрики и мастерские. (Земледелие, промышленность и ремесла.) М., 1908. С. 5-6.

16) Он же. Хлеб и воля… С. 197.

17) Он же. Современная наука и анархия // Он же. Хлеб и воля… С. 486.

18) Он же. Поля, фабрики и мастерские... С. 113, 114, 130.

19) Он же. Взаимопомощь как фактор эволюции… С. 152-153.

20) Подробнее см.: Метен А. Социализм в Англии. СПб., 1898. С. 83-115.

21) Кропоткин П.А. Взаимопомощь как фактор эволюции… С. 127.

22) Он же. Хлеб и воля… С. 234.

23) Он же. Поля, фабрики и мастерские. С. 122.

24) Там же. С. 161.

25) См.: Иноземцев В.А. Постиндустриальный мир Даниэла Белла // Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М., 2004. С. XII.

26) См.: Gorz A. Les chemins du paradis. Paris, 1983.

27) См.: Huber J. Wer soll das alles ändern. Die Alternativen der Alternativbewegung. Berlin, 1980.

28) Тоффлер Э. Третья волна. М., 2004.

29) См.: Bookchin M. Towards a Liberatory Technology // Bookchin M. Post-Scarcity Anarchism. San Francisco, 1971. Последняя идея близка значительной части участников современных экологических движений. Вот как характеризовала эти представления первый лидер германской Партии зеленых Петра Келли: “Здесь и в третьем мире мы должны придти к тому, что жизнь станет проходить в небольших по размеру общинах, обеспечивающих человеку высокую степень самоопределения и участия в принятии решений и предоставляющих индивиду солидарность и безопасность. Высокоразвитая, небольшая и мягкая техника должна быть ориентирована на масштабы человека, природы и окружающей среды (применение солнечной энергии и биологических процессов при добыче энергии и сырья, высокоэффективное использование всех ресурсов, внедрение экологических процессов для удобрения почвы и борьбы с вредителями, повторная обработка использованных материалов, изготовление предметов высокой надежности, служащих длительное время), а люди - обладать всесторонними навыками. Ремесло, искусство и наука будут нести на себе отпечаток не конкуренции и эгоизма, а партнерства и товарищества” (Kelly P.K. Die vierte Partei // Die Grünen: Personen, Projekte, Programme. Stuttgart, 1980. S. 76).

30) Кропоткин П.А. Хлеб и воля… С. 117.

31) Там же. С. 206.

32) Он же. Современная наука и анархия… С. 383.

33) Он же. Хлеб и воля… С. 214.

34) Он же. Поля, фабрики и мастерские… С. 105.

35) Он же. Хлеб и воля… С. 214.

36) Там же. С. 235.

37) См., например: Gorz A. Les chemins du paradis.

38) Кропоткин П.А. Хлеб и воля… С. 189.

39) Там же. С. 195.

40) Он же. Речи бунтовщика. Пг.; М., 1921. С. 212-213.

41) Там же. С. 195.

42) Там же. С. 260; он же. Хлеб и воля… С. 56-57.

Источник: http://magazines.russ.ru/nz/2009/5/da6-pr.html

Bloomberg View: Порошенко в глухом углу, а Украину ждут феодализация и хаос

Бывшие соратники экс-президента Украины Виктора Януковича и националистические партии по итогам местных выборов получили внушительное представительство в региональных советах. Олигархи сохранили, а некоторые усилили свои позиции.

Подготовил Сергей Веревкин

Менее чем через два года после "революции достоинства" местные выборы, прошедшие в Украине в минувшее воскресенье, обеспечили победу на юге и востоке страны бывшим соратникам свергнутого президента Виктора Януковича. В результате голосования значительное представительство в местных советах, в том числе в столице, получили представители ультранационалистических партий. Волеизъявление показало разочарование и растущее недоверие избирателей к политическому классу, который после революции подвергся лишь незначительным перетасовкам, а также сохраняющееся разделение нации по линии "восток-запад", пишет в Bloomberg View постоянный колумнист издания Леонид Бершидский.

Эти выборы были важной вехой для Украины. Президент Петр Порошенко пообещал провести децентрализацию в стране, предоставив городам и общинам больше политических и финансовых полномочий. Предполагается демонтаж системы губернаторов, назначаемых из Киева, и делегирование властных полномочий местным советам, что должно ознаменовать переход от советской системы супер-централизации к европейской модели управления государством снизу вверх. Сама по себе идея хороша. Однако если олигархи и коррумпированные местные князьки останутся на своих местах, Украина рискует превратиться в аморфное квази-государство, состоящее из разрозненных феодальных княжеств. Прошедшие выборы лишь усугубляют этот риск.

Год назад результат первых после революции парламентских выборов был впечатляющим: Партия регионов экс-президента Януковича была дезорганизована, наследовавший ее "Оппозиционный блок" получил некоторое представительство в русскоязычных регионах на востоке страны, но его общий результат оказался меньше 10%, и его влияние было весьма ограничено.

С другой стороны, ультраправая партия "Свобода" не смогла пройти в парламент, что может свидетельствовать о том, что украинцы не приемлют "махрового" национализма. Победа партий президента Петра Порошенко и премьер-министра Арсения Яценюка означала, что украинские избиратели поддерживают их реформаторскую, проевропейскую направленность.

Однако этот энтузиазм парламентских выборов испарялся по мере того, как украинская экономика сокращалась, олигархи выясняли отношения, а крупные города на востоке Украины — Луганск и Донецк — оставались в руках сепаратистов. Партия Яценюка решила не участвовать в местных выборах, поскольку в противном случае ее ждало бы сокрушительное поражение. Партия Порошенко в основном не смогла добиться успеха за исключением русскоязычных регионов, да и то благодаря вынужденному союзу с бывшими "регионалами".

Подсчет голосов продолжается, но уже понятно, что "Оппозиционный блок" и другие "наследники" Партии регионов получит результат намного лучше, чем год назад. Похоже, украинцы снова проголосовали за все те же коррумпированные элиты, которые руководили своими регионами все без малого 25 лет независимости, поскольку не питают доверия к реформаторской риторике правительства.

Это особенно хорошо видно по крупнейшим городам страны, таким, как Харьков, Одесса и Днепропетровск.

В Харькове бывший сторонник Януковича, человек с криминальным прошлым, выиграл выборы уже в первом туре, не оставив ни малейшего шанса конкурентам. В Днепропетровске за кресло мэра во втором туре будут бороться два кандидата, которые оба являются оппонентами Порошенко. В Одессе кандидат, поддерживаемый бывшим президентом Грузии, а ныне — губернатором Одесского края Михаилом Саакашвили, который должен сделать из региона витрину прозападных реформ, проиграл вчистую своему сопернику.

На украиноязычном Западе "Свобода" значительно улучшила свои позиции, заняв первое место в некоторых регионах и второе — в критически важном Львове, культурной столице Украины. В Киеве националисты получили 10%. Такие результаты могут вызвать опасения националистического бунта против Порошенко, если он будет слишком мягок по отношению к процессам на Востоке.

Партия Порошенко все же достигла некоторых успехов. В Киеве бывший чемпион мира по боксу Виталий Кличко, скорее всего, выиграет выборы мэра во втором туре. Сама партия прошла в городской и областной советы, а также в представительские органы ряда областей в центральной части Украины. В целом по стране партия ожидает получить порядка 18% поддержки, хотя изначально рассчитывала на 25%.

Чтобы сохранить подобие контроля над усилившимися регионами, Порошенко и его команда должны будут договариваться с олигархами, местными баронами, националистами и популистами. Это только усугубит с трудом управляемый хаос в стране. Также это осложнит выполнение условий экономической программы, которое необходимо для получения помощи от МВФ. Что касается борьбы с коррупцией, то, в лучшем случае, эта перспектива откладывается до лучших времен.

Сегодня коррупция является, чуть ли не единственным, что объединяет политически, экономически и культурно разделенную страну. Западные наблюдатели заявили, что выборы "в целом продемонстрировали уважение к демократическому процессу". При этом они отметили "доминирование влиятельных экономических групп над избирательным процессом" и то, что "освещение избирательной кампании практически полностью было оплачено". Не удивительно, что украинцы не особо рвались к избирательным урнам.

Вероятно, самым подходящим символом того недоверия, которое испытывают люди по отношению к государству, стало избрание Дмитрия Палпатина депутатом Одесского горсовета. Палпатин или Дарт Сидиус — отрицательный персонаж киносаги "Звездные войны". Для многих граждан политики представляются столь же далекими, как и сказочные персонажи неведомых галактик…

Вот теперь подходим к неприятному. Некоторое время назад я писал тексты по специфике восприятия украинцами окружающего мира. Негатива в ниже будет много, поэтому дам ссылку на позитивно-юморной текст «Дети всевышнего. Период взросления». Приведу оттуда две цитаты

«Неприятие власти. Любой! Украинец генетически не уважает власть. Никакую. В принципе. Это было всегда… любая власть земная воспринимается им лишь как досадное недоразумение…Украинец, конечно, уважает «пробившегося в люди» соотечественника. Но не испытывает к сану ни малейшего пиетета. Поэтому в случае конфликта, властителю стоит быстро самому «забиться в самый глухой угол». Так безопасней.»

«Исполнение законов – отдельная тема. В украинском мозгу понятия «правовое поле» и «высокая идея» – две большие разницы. Пока другие думают, как отреагировать на вызовы в рамках закона, украинец действует. Украинец как ребёнок согласен выполнять лишь те правила, которые ему нравятся. Ну, или в крайнем случае, если «папа кулаком по столу стукнет». А какие-то бумажки, написанные какими-то людишками… Ой, да не смешите мои тапочки.»

К этому добавим такую вещь как украинское кумовство с одной стороны и любовь к «своей маленькой ділянці». Получаем классическую формулу Украины в состоянии покоя. Власть занимается своим, народ своим. Законы не выполняют ни те, ни другие. Социальные лифты… читай кумовство. Общество живёт благодаря системе горизонтальных связей и горизонтальной коммуникации.

Это ни плохо ни хорошо. Это особенность существования групп людей. И она, кстати, оказалась (и оказывалась – почитайте историю) чрезвычайно эффективной в случае внешней угрозы. Именно благодаря горизонтальным связям:

Общество мобилизуется в считанные дни

Вырабатываются механизмы перераспределения ресурсов – материальных, властных, людских

Параллельно создаются (и внедряются «с колёс») сразу несколько механизмов нейтрализации угрозы

При необходимости быстро выдвинуть наверх 1 (одного) руководителя которому можно вручить практически диктаторские полномочия.

То есть пока остальные думают «как сделать по закону» или «по учебнику», украинцы действуют, наплевав на формальные правила. Так было на Майдане, так произошло и в начале 2014 года.

Но у каждой медали есть оборотная сторона. Если говорить о государстве как механизме, то оно опирается не некоторое количество вертикальных связей. В том числе обязательных для исполнения норм. И коммуникации «начальник-подчинённый». А это значительная часть украинцев не приемлет на «генетическом уровне». Любая вертикальная система – персональный вызов. Её можно терпеть до тех пор, пока существует явная внешняя угроза. Как только она исчезла – снос (или попытка сноса) вертикалей.

Оглянитесь в историю. Был Хмельницкий. Который, в перерывах между войнами (освободительными, справедливыми, народными) занимался тем, что подавлял восстания против себя как лидера этого самого освободительного, народного движения за справедливость. УНР, Директория и т.д. Как только на фронтах затишье – очередной переворот в молодой украинской державе. Да даже УПА. Немцы пошли дальше – ситуация стабильна – бандеровцы и мельниковцы выясняют отношения посредством карабинов. То есть части украинских элит при поддержке частей украинского общества начинают самозабвенно сносить немногие признаки вертикальной системы, которая возникла в период острой фазы кризиса. При этом во время такой борьбы о создании новых вертикальных механизмов практически никто не задумывается.

Что мы имеет сегодня? То же самое. Был Майдан. Сменилась власть. Причём в кресла сели далеко не лидеры мнений. Но случилась агрессия России. Это мобилизовало общество. И Украинцы действительно совершили чудо:

не дали разрастаться сепаратистским настроениям

восстановили боеспособность силового блока

фактически «закончили вничью» военные действия с государством, превосходящим Украину по ресурсной базе разы.

Но на востоке «перемирие». Стреляют меньше. Есть запрос Майдана – реформирование страны. А это, если говорить об успешном государстве всегда какие-то рамки, какие-то вертикальные системы. Последние могут гармонично объединяться с существующими горизонтальными. А могут их и ограничивать (либо даже уничтожать). Вот вам и конфликт. Или множество конфликтов, учитывая количество горизонтальных систем в обществе.

Сюда же стоит добавить такие факторы как:

«перемирие», а не победа в войне

ухудшение качества жизни. Оно объективно. Но о причинах задумываться не хочется – оно неприятно.

Тяжёлая (в финансовом плане) зима – счета за коммунальные будут неприятным сюрпризом для многих

Количество недовольных разрушением или ограничением горизонталей. Что более чем логично – любая система в хаотичном окружении вызывает отторжение и неприятие. Причём со всех сторон.

То, что вертикальную систему пытаются построить (или если хотите запустить модернизированную старую – которая так и не заработала в 1991-2013-м) представители «старых элит». Это уже неприятие на уровне персон, а не действий.

Мощный раздражитель. Это, естественно, власть. Она устанавливает какие-то рамки. Что не может нравиться (любой человек не любит ограничений). Вывод – долой власть и ограничения. Вопрос «что вместо них» не стоит. Главное – долой. Это был фактический лейтмотив прошедшей электоральной кампании.

«Правый сектор»: Эта власть, как и предыдущая, является антиукраинской и антигосударственной

Командир ДУК «Правый сектор» (ПС) Андрей Стемпицкий прокомментировал задержание бывшего замглавы Днепропетровской областной государственной администрации Геннадия Корбана и подчеркнул необходимость настоящей революции в Украине.

Об этом Стемпицкий написал в Facebook, информирует еizvestia.com.

«Вопрос не в том, что сейчас прессуют «УКРОП», и не в том, что вчера прессовали «Свободу», и даже не в том, что в течение года прессуют «Правый сектор» (все стыдливо не замечали этого). Это последствия. Вопрос в том, что эта власть, как и предыдущая, является антиукраинской и антигосударственной. И когда это поймет большинство украинцев — основной вопрос решится. Как? Революционная организация — революционная пропаганда — Революция — полное изменение системы власти и людей системы — неотвратимые наказания — освобождение оккупированных территорий. Если как-то по-другому, то следует готовиться к ношению передач политзаключенным», — написал Стемпицкий.

Он подчеркнул, что не бывает революций без крови.

«Большая слабость украинцев — это «договоренности», «переговоры» и попытки решить любые вопросы без крови. Так не бывает. Кровь всегда льется, но, к сожалению, украинская… Революция — это не что-то далекое и абстрактное, это то, что мы можем готовить уже и провести при народной поддержке. Именно Революцию, а не бунт»

И когда это поймет большинство украинцев

Но отомстить очень бы хотелось успеть.